Не было и не будет

Тихий летний день. Солнце такое ласковое, что хочется лежать на травке и тихо мурлыкать, греясь, и прижиматься к теплому боку... Над ними плыли бы облака, а вечером, тихонько улыбаясь и выпутывая из волос травинки, она бы чувствовала запах лета - и его прикосновений.
- Смотри, смотри, облако - совсем как лошадка! - мальчик смеется и дергает ее за подол. Она смеется и, подозвав его ближе, тонкими пальцами отцепляет от платиновых волос приставучие семена трав. Пахнет клевером, молоком и солнцем... Но в памяти встает запах госпиталя, дыма и железа.
- Львёнок... Ты где лазил? - штаны промокли и все в грязи, полоска тины на рукаве и под носом - явно кто-то вытирался...но в ее голосе нет укора, только спокойное любопытство.
- Мы это...С Симиль поспорили, что она жабу не потрогает, а то бородавки появятся, прям на руке, во! А Рейн прямо на голову ей посадил, вот визгу-то было! Только жабу я ловил, его не пускают в пруду лазить, а он говорил, что сам не хочет и аристократу не положено, такой важный, фе! Просто завидует... Жабу забрал, сестренку напугал, а она на меня обиделась - знает же, что Рейниэля не пустят в пруд... Зато там еще камыши и мальки такие смешные, прямо ноги щекочут...
Она тихо смеется, слушая сына, и платком стирает грязь с лица. Мальчик смешно шмыгает носом и показывает - "а еще там сом живет, вот такуууущий, на самом дне!". Она улыбается, хотя имена его друзей заставляют вспомнить и задержать дыхание, чтобы боль улеглась - там, глубоко...
- Хочешь, мы сделаем удочки и попробуем поймать сома? Только чуть позже, когда мама-рыба вырастит своих мальков, а то вдруг они попадутся на крючок и поранятся? - голос звучит весело, только не думать, не думать... Но разве скроешь?
- Мам... - совсем тихо. - Мам, тебе рыбок жалко? Пусть живут... И жабу мы отпустили, она обратно упрыгала...
- Львёнок... Вы молодцы. Ты у меня самый смелый и умный... А папа твой - настоящий лорд и гвардеец, помнишь? Вот он приедет - и... Она улыбается, хотя знает, что - нет, не приедет.
Эльфенок улыбается и смотрит на божью коровку - жучок переползает с листа на подставленный палец.
- Красивая...
Она улыбается, глядя на сына, старательно считающего темные точки. Он знает пока только до пяти...
Пахнет летом, и над ними плывут облака - одно из них похоже на лошадку.

- Все. Ну что, поздравляю, - канцелярист пожимает плечами, будто не зная, что сказать. Она тоже не знает - со спокойной улыбкой кивает, берет папку и выходит, на прощанье кинув яростный, пылающий взгляд в глубину коридора.
Ветерок развевает подол длинного нежно-персикового платья, украшенного кружевом - узким и самым дешёвым, да еще немного не в тон. В гражданском... непривычно.
Она идет... куда-то. Потому что если идти не будет - просто упадет, умрет на месте, или обернется - это ничем не лучше. Побелевшие пальцы так сильно сжимают папку, что тонкий картон рвётся, ветер треплет бумаги, зовет их на свободу, разлететься журавликами... Свобода - какое болезненное слово, до смеха, до истерики, до сладкой боли в сердце и ласково ранящих осколков, на которые разбивается зеркало неба...

- Могла бы и сказать.
Слишком знакомый голос, чтоб поверить, но сомнений нет - она беззвучно кричит и снова проваливается в густую темноту. Чтобы наваждение, реальное до терпкого больничного запаха, повторилось через несколько часов. И снова тьма - психика не выдерживает, и в третий раз она просыпается одна. Шаг, еще один. Окно открыто - хорошо, сама бы она не смогла поднять тяжелую раму. Так близко... Свобода...
На столике остается незамеченной записка: "жду в отделе в среду. Только попробуй не явиться - работы гора, урою. Все остальное - дурной сон, девочка..."

Тихо и на отвороте сознания рявкнули сирены сработавшего диагноста. Кто-то с упрямством носорога и двойной дозой успокоительного возвращает ее в постель. Кошмар продолжается, разворачиваясь тысячей граней расколовшейся реальности. Где-то уже восходит солнце, где-то оно садится, где-то журчат весенние ручьи, напротив метут первые метели, взрывается от жутких ударов земля или цветут цветы, множество миров, милиарды возможностей и одна затерявшаяся душа среди тишины.

Мириады миров...тысячи тысяч дорог, но в каком из зеркал она увидит хотя бы его отражение? Хрусталь горного ручья ядовит, а в черном смоге войны он возвращается к ней с победой.
Она шепчет его имя, а может - кричит, срывая голос, значит, еще есть надежда. Но как же болит сердце... Пожалуйста...еще немного, пожалуйста... Просто вернись.

Все заволакивает туманом, где-то в ответ раздаются голоса, кто-то завет ее, кто-то говорит. Всплывает разбитое окно, ведущее в предгорный лес. Каменистая земля стянута корнями высоких сосен, под одной из них играет мелкий белый зверек с пойтами по всей шкуре. Небольшая сторожка, полуутопленная в землю и ручей, пробегающий мимо, между окном и сторожкой. Из окна горит свет.

Сердце на секунду замирает. Это...мое имя? Вспомнить не получается, но ощущения, странное тянущее чувство оставляет лишь одну реальность вокруг. Тут довольно тепло, скалы укрывают от пронизывающих ветров, а запах кружит голову ясными нотками.
Сегодня будет рыба, можжевеловый чай и история под догорающую свечу... А на полке резные игрушки-зверята.

Тихо заплескалось море тумана уже в реальности. Пустой дом заполнился запахом стружки, заставив приподнять в удивлении бровь его единственного пока обитателя. Ингвариэль оставил в покое чистку грибов.
- Дильяра? - повторил он чуть слышно и выскочил на улицу в чем был, поспешно утягивая пояс штанов, который пока он сидел развязаться успел.

Она замирает, дрожа как осиновый лист. Время останавливается, делая воздух,слишком густым, чтоб дышать - и разгоняется, как горная речка, вместе со стуком сердца.
- Инг... Ингвариэль, - она не может сделать и шагу, а в ушах звенит имя, сказанное таким родным голосом, и она находит себя вспоминает, собирает личность из осколков, бежит навстречу, окунаясь в белый туман - и замирает в шаге, боясь, что видение растает, оставшись росой на траве и ее волосах.

-Какого дьявола?! - подхватывает и удерживает в руках. - Тише, что случилось? Когда ты успела умереть?!
Лес шумит ветками, как настоящий, туман расходится, формируя новую часть реальности, снова распадаясь на туман. Эта часть мира не имеет границ, ни у предметов, ни у земли. Волосы моментально стали мокрыми у обоих - роса деловито исполнила желание имеющего волю.
- Твою ж мать... - прокомментировал беловолосый эльф секундой позже

Закусывает губу до крови, но слезы удержать не удается. Тягучая боль горячими свинцовыми каплями падает в низ живота - это не магия, та отзывается искрами по позвоночнику, это ее другой дар, который, казалось, пропал так давно... Я...умерла? - мысль слишком радостная, ведь рядом Инг, Ингвариэль до Норван, Инг, тьма и хаос, он рядом...
Холодный душ заставляет вздрогнуть и встрепенуться - мир расцветает новыми красками, будто после сна, стремительно набирая реальность.
- Как ты мог умереть раньше меня... - глубоко, до головокружения, дышит, прильнув к любимому, абсолютно счастливая.

- Вообще-то ты умерла первая. - заметил экс-Мыш перебирая пряди подруги и поглаживая ее по спине. - Пойдем в дом... там теплее.
С этим он и понес ее, слабо сопротивляющуюся в дом, понимая, этот вечер будет долгим

Ей и так тепло... Она слишком давно не могла согреться, а сейчас огонь горит в сердце, электрическими разрядами отдаются его прикосновения, такие уютные, и обжигает кожу дыхание - пусть вечность будет такой! Медленно темнеет в глазах, вены горят проснувшимся и недовольным даром, но ей хорошо...и она замирает, успокоившись, щекотно дыша ему в шею и робко, чувственно, стараясь запомнить каждое мгновение гладит пальчиками плечи, руки, волосы...
Она хочет сказать что-то - но только беззащитно, нежно, трепетно шепчет его имя, плача от счастья.
- Тебе...хорошо? - тут же заливается краской, но ждет ответа со страхом.

Он передурнул плечами и как ни в чем не бывало буркнул
- Не очень. Ты умерла и не рассказываешь, что случилось. А что случилось? Сколько времени там прошло? Меня так и не вызвали... Лучиэн... У него уже семья и дети? Не слышно не видно...

Ты умерла
- Я..не помню...ты ушел, потом было холодно, пустота...больно, - всхлипнула слышащая, растворяясь в огне просыпающегося дара. Эйфория медленно отходила, но этого совсем не хотелось сейчас.
- Мир...я перестала его слышать, он отталкивал, выжигая вены, а позвать на помощь не получалось...не знаю, сколько это длилось. А потом ты откликнулся, позвал сюда. И дар...он возвращается, - девушка вдруг почувствовала себя лишней и чужой здесь, но сразу поняла, что сама не сможет сделать и шагу, так мало сил.
- Ты давно здесь? Что это за место? Мысли приходится тщательно подгонять, чтобы опять не сорваться в ощущения, тая в руках любимого. Она не должна...

- Значит в коме. - поправил себя эльф и пинком ноги открыл дверь невысокого дома и вошел внутрь. Парочку сразу обступил запах еловой смолы и хвои, жар растопившегося камина, заслонку которого Инг на свою беду забыл задвинут, и теперь прогоревшие угли быстро остывали.
- Льяра, не спи... Сосредоточься на чем-нибудь!
Ингвариэль уложил ношу на невысокую кровать застеленную шкурами и метнулся к камину, перекрыть путь уходящему теплу. - Это мир моего угасающего сознания, моих воспоминаний. Пока меня никто не зовет, я здесь. Здесь и Лучиэн был. Не долго.

Привычно-целительские интонации Инга заставили слабо улыбнуться.
Лучиэн? Здесь? Новая искорка воспоминаний, имя будто служит ключом - перед глазами проносятся картинки оттуда.
Тепло. Запахи ниточкой связывают с миром уже ее мечты - и изменяют пластичную псевдореальность, которой не было и которой не будет.
А если... Мысль обрывается, она слишком нереальная, чтобы быть возможной.
- Прости...у меня совсем нет сил, - сосредоточиться? Для нее только один он сейчас существует.

Оставив в покое дымоход, светловолосый эльф обернулся к девушке.
- Тш...если сил нет, то тело скоро назад позовет, ты поспишь и снова будешь в живом мире. Просто знай, что меня можно позвать... можно и нужно.
Он сел рядом и завернул слышащую в свободный край одной из мягких шкур.
Обстановка дома простая до деревенской постепенно стала светлеть, а за окнами с такой же скоростью опускался вечер. Потрескивая перекликаются угли в камине.
- Здесь можно питаться... может ты есть хочешь? Правда это не скажется на внешнем теле... Нет, вызвать его не выйдет, каждая душа решает за себя, хотя я был бы очень рад ему.

Стоило Норвану подойти ближе - Льяр вцепилась в него, совершенно не желая отпускать. Ни при каких обстоятельствах. Ее теперь даже смертью не испугать...
- Нет! Не надо, умоляю, не прогоняй! Не хочу туда, где нет тебя, - эльфийка до крови закусила губу. Не спать! Никогда...
- Инг... - глаза светятся тихим счастьем, когда она нежно проводит пальчиками по его щеке. - Я зову тебя...сейчас, не там все правильно. Льяр вспомнила сон и решительно кивнула. А там, где ты.

- Ну значит я явился! - фыркнул экс-Мыш и лег рядом, позволяя себя притянуть. - Ты не боишся застрять здесь? Здесь все очень зыбко и не все то, чем кажется.
Он чуть передернул плечами.

- Сейчас подобная перспектива кажется мне идеальной, - слышащая опустила голову на грудь любимому, слушая биение сердца. Его голос успокаивал, а боль прошла без следа и мгновенно забылась - так было хорошо.
- Знаешь... Я давно не чувствовала себя настолько живой, - Льяр тихо рассмеялась. Ты давно здесь? Как получилось, что ты... Договорить она не смогла, как и продолжить улыбаться. Может быть, так лучше?

Инг нахмурился, потом несколько смущенно ответил.
- Я не помню. Совсем. Может сто лет, может месяц. Когда попал тоже не помню, так что видимо достаточно давно.
Эльф усмехнулся и осторожно коснулся кончиками пальцев полосатых прядей.
- Да... тут бывает одиноко. В прочем тут всегда одиноко, и... - не договорив, он крепко обнял и прижал к себе девушку - Я рад тебе.

Инг... Слезы радости и горечи - той, что сквозит в его словах. Какой же ты сильный, свет очей моих, невероятно... Одна бы я не выдержала и дня в этом странном месте, а ты... Кто ты? Юный бог? Этот мир отзывается мне, новорожденный и не осознавший себя, тихий и уютный островок, где пахнет хвоей и грибами...
- Я с тобой...только не отпускай, - как-то беззащитно вырвалось, в его объятиях было невероятно надежно и тепло. А заботливое прикосновение к волосам заставило сердце забиться чаще.
- Ты сильный...- восхищение волей и...прикосновения его рук зовут прильнуть, подчиниться - ее тело отзывается сладкой дрожью. Она чувствует себя как никогда живой.

Почувствовав иной, незнакомый по окрасу приток силы вздрогнул и смутился.
- Льяр?
Эльф привстал на локте и всмотрелся в лицо млеющей эльфийки.
- О чем ты думаешь?

- О тебе, - смутилась слышащая, - Знаешь... Сейчас мне кажется, что жизнь там была просто сном, а сегодня я проснулась. Взгляд зеленых как молодая листва глаз очаровывал.
- Хотя некоторые сны были счастливыми...

Он улыбнулся.
- Например? - Ингвариэль склонил голову на бок и весело прищурившись глянул за окно, где, вполне соответствуя настоящим, спускались сумерки